Рубрика: Рассказ

Впервые я познакомился с героем моего рассказа в одной из зон, куда часто ездил в те годы. Я посещал эти места несвободы в разном амплуа: и в составе делегации со священниками, и с работниками колоний, и самостоятельно.

Первая встреча с Александром произошла зимой, мы поехали со священником в отдаленную колонию, где содержались особо опасные рецидивисты – убийцы, наркоторговцы, насильники. Проехать предстояло без малого 500 километров, причем двести по дороге, которая существует только в зимнее время. Ехали мы не с пустыми руками, как раз на Святки, везли несколько коробок с гостинцами.

 Добрались к вечеру, переночевали в гостинице барачного типа для приезжающих в колонию родственников. Утром и состоялась наша встреча.

На территории учреждения нас уже ждала братия, особенно батюшку, который не раз бывал в этой колонии. Меня поначалу встретили настороженно, но постепенно холодок рассеялся. Однако основное внимание, конечно же, было приковано к священнику, который доходчиво разъяснял слушателям сложные духовные темы и отвечал на вопросы. Трогательно было видеть, как засветились от улыбок суровые лица заключенных. Читать далее "Сашка Белый" →

Эпизод из жизни тюремного врача

За дверью послышалась возня, и через секунду в кабинет Татьяны Владимировны ввалился Вовка Субботин, жизнерадостный зэк, много раз лечившийся у неё по поводу язвенной болезни. Недавно у него был обнаружен туберкулёз лёгких, и больного перевели в туберкулёзное отделение больницы. На лице арестанта была написана тревога. Вовка бросился на стул возле стола доктора и горячо зашептал:

- Татьяна Владимировна, выручайте! Скажите, что вы меня вызывали.

В дверь постучали, и зашли два прапорщика с дубинками в руках. В больнице категорически запрещалось посещать терапевтический корпус, где работала Татьяна Владимировна, больным из инфекционных отделений, в том числе и туберкулёзных. Это считалось грубым нарушением режима. Читать далее "Друг" →

Толян лежал на огромной кочке, покрытой брусничником. Прямо перед его глазами свисали большие гроздья бордовой перезрелой ягоды. В обычной жизни, в иных условиях, человек, попробовав  ее и ощутив непередаваемо сладко-терпкий вкус, не смог бы удержаться от того, чтобы не набить полный рот этой прекрасного на вкус лесного угощения.

Толян же не мог на нее даже смотреть, потому что за долгие дни скитания по тайге, потребил столько брусники, что она набила ему оскомину, превратив язык, нёбо и губы в куски плоти, покрытые кровоточащими трещинками. Даже сглатывание слюны сопровождалось у него ужасными болями. Читать далее "Толян" →

В своё время дочь ухтинской блокадницы Ивановой Ларисы Валентиновны передала мне её дневники. По мотивам этих скупых записей я и написал свой рассказ, фамилии и имена героев изменены.

…Вдали показался жёлто-красный трудяга-трамвай, заметно покачивающийся на просевших стальных путях. И только тут, чуть в стороне от остановки прямо на путях, Анастасия Петровна увидела хлебный каравай неизвестно какими судьбами сюда заброшенный. С коричневатой до трещин пропечённой корочкой, едва начатый, он сиротливо лежал себе в ожидании неизбежной участи…

Бывают, порой, такие экстремальные моменты, когда буквально за считанные секунды, как в документальном кино, перед глазами человека вихрем проносится вся его прошедшая жизнь. Причем, с такими яркими  деталями и мельчайшими подробностями, о которых он и позабыл-то уже через несколько дней после реального свершения этих событий. Читать далее "Хлеб" →

За несколько дней до Рождества Ладушка сидела на подоконнике, прижав к стеклу веснушчатый носик. По стеклу с обратной стороны стучали тяжелые капли дождя, а по Ладиным щекам текли беспокойные слезы, но девочка не обращала на них никакого внимания и вообще не двигалась. В эти мгновения, если бы она могла, наверное, слилась бы со стеклом, растворилась, стала прозрачной и навсегда исчезла и из казенной палаты с серыми фланелевыми одеялами, и из самого времени, называвшегося просто и ясно – война.

Ладушка закрыла глаза и представила себе, что летит по небу большой белой птицей, и крылья легко несут её над полями, лесами, озерами, скорее, к родному дому, к маме, в милый довоенный городок, где папа по выходным играет на гармошке, а они с сестрой Светкой беззаботно чертят классики толстой щепкой на земляной дорожке. Девочка вспомнила про Свету и, оторвавшись от стекла, спрыгнула с подоконника. Младшая сестренка сидела на полу, в углу комнаты возле печки, и, отвернувшись в сторону, водила замызганным пальчиком по стене. – Светка, – Лада подошла к малышке и обняла её.

– Светка, не расстраивайся, слышишь!? Фаньосиповна пошутила... Они не могут нас долго не кормить! Читать далее "Божьи ягоды" →

Нина Ивановна спустя много-много лет все-таки вернулась однажды в Ильинку. В храме она остановилась перед кануном, сжимая в руке пучок простеньких свечечек; зажигая и расставляя их, шептала имена, на мгновение воскрешая в памяти полузабытые лица давно ушедших.

Вошла сегодня в храм Нина Ивановна без опаски, не остерегаясь осуждающего чужого глаза, не как в далекой юности...

Тогда все ее еще звали просто Нинкой-Ниночкой. Она собиралась идти учиться в десятый класс, когда ее отца, подполковника, заместителя командира танковой части, из города в Подмосковье перевели в глухую северную глубинку. Читать далее "Маэстро" →

Наверное, у каждого человека бывают встречи, которые запоминаются надолго, а то и на всю жизнь. Происходят они в разных ситуациях – в поезде, застольных посиделках. Немало таких встреч было у меня и в Великорецком крестном ходу. Одна из них – в селе Горохово.

Такой же, как и я, крестноходец стоял в очереди в купель, чтобы окунуться в освященную воду животворящего источника. Сначала перекинулись с ним несколькими ничего не значащими фразами. Разговорились.

Оказалось, участвовать в этом великом православной действе мы начали приблизительно в одно время, с разницей в год. Я первый раз пошел в 2004-м, мой собеседник Владимир – в 2005 году.

Как-то сразу перешли на «ты», поскольку были примерно одного возраста, он предложил после купели пройти с ним попить чайку, настоянного на травах. Я согласился. Читать далее "Позднее раскаяние" →

Весь день падал тяжелый, липкий снег, но к вечеру стало заметно холоднее, и снежинки полетели невесомые, стройные и очень правильные, словно там, на небе, кто-то аккуратно штамповал их одну за одной. Стоя на углу пустынной сельской улицы, он судорожно докурил последнюю сигарету и с отвращением отбросил пачку куда-то за сугробы. На миг ему стало совестно, раньше он никогда бы так не поступил, даже захотелось найти ее и донести до мусорного ящика, но он сам себя остановил. «Теперь уже безразлично!» – вслух сказал Николай и, подняв воротник заношенного тулупа, торопливо, словно боясь опоздать или передумать, пошел по улице.

Дорога спускалась под гору к реке, и когда где-то вдалеке, урча и увязая в глубоких колеях, проревел трактор, Колька остановился и прислушался. «Нет, не сюда!» – с облегчением выдохнул он через пару минут и направился дальше. По мере того как он шел вниз, домов по обеим сторонам улицы становилось все меньше и меньше, а редкие, встречающиеся здесь, стояли за плотными заборами высоко на откосах. Раньше Николая раздражало и вызывало неприятные ощущения безлюдье этого края села, и он старался реже бывать здесь, но сейчас давно не использующийся, редко кем-либо посещаемый, полуразрушенный, старый мост – это было то, что необходимо. Читать далее "За рекой на том берегу" →

Он ушел из дома ясным летним днем, когда солнце стояло в зените и воздух звенел от жары, а деревенские псы лениво лежали в своих будках и, завидев знакомого человека, сонно вылезали наружу и только хвостами помахивали, демонстрируя свою преданность. Мать рыдала, просила не торопиться с решением, ещё подумать, годок поработать в совхозе, но он ушел, не оборачиваясь, за удачей, впечатлениями и сытой, новой жизнью. Младшая сестра бежала за ним вприпрыжку до моста и все ныла, и все канючила, чтобы он остался, но решение было принято твердое, и потом, когда дорога, наконец, свернула в овраг и сестры стало не видно, он облегченно вздохнул и прибавил шагу. Так, двадцати лет отроду, он шагал в неизведанный мир и радовался тому, что, наконец, свободен. Свобода жгла его душу, пересушивала горло, но он чувствовал себя сильным, бывалым мужиком, готовым к приключениям. Читать далее "Покаяние" →

Светлой памяти отца Константина Левканова

Иногда мне кажется, что это сон, что такого вовсе никогда не было. Но потом выплывают из глубины памяти, становятся реальными очертания домов, туман над полем на заброшенном полустанке, березки-невесты в первой весенней листве «с копеечку», свинцовое полотно железной дороги, уходящее вдаль, голубая церквушка на пригорке в обрамлении старинных лип, и мои семнадцать лет…

Состав, прогрохотав на повороте, лязгая множеством железок, растворился в тумане, и только ещё издалека доносился его суетливый гул. Две вороны смешно барахтались в луже, и стало ясно, что день предстоит по-летнему теплый и яркий, иначе не полезли бы они купаться и мерзнуть. Читать далее "Батюшка" →