Тропинка к Богу

Как часто знаменательное для всей последующей жизни событие происходит вдруг, совершенно неожиданно для тебя.

На майские праздники в 2009 году моя супруга предложила съездить в Кылтовский женский монастырь. Ехать никуда не хотелось, однако внутри что-то защемило, я каким-то шестым чувством понял, что не стоит отказываться от этой поездки.

Почему это чувство возникло, мне трудно объяснить, однако с некоторых пор я твёрдо усвоил, что не стоит пренебрегать такими посылами души.

Немного смущал довольно неблизкий путь – 200 с лишним километров по разбитой за зиму дороге.

Ночью выпал снег, подморозило. Из окна квартиры было видно, как владельцы очищали от снега автомобили, стоявшие во дворе. «А может отложить поездку?» – прокралась малодушная мысль, однако я решительно отогнал ее прочь. К тому же на улице стремительно теплело. Столбик термометра с минус двух градусов за какой-то час поднялся до 0. Гололёда на трассе быть не должно, однако совершенно не радовала пасмурная погода. Низко плывущие тучи навевали тоску и словно говорили о том, что возможные погодные неприятности ещё впереди.

Выехали мы с супругой в 9 часов утра. Мерно, еле слышно, работал двигатель нашего авто, негромко играла музыка в салоне, подвеска чутко реагировала на каждую ямку на залатанной, подобно тришкиному кафтану, дороге. За окном по-прежнему пасмурно, моросил дождик, сильные порывы ветра чуть раскачивали несущуюся по трассе машину.

К Серёгово подъехали к 12 часам, впереди показались часовенка и знак, указывающий отворот к Кылтовскому Крестовоздвиженскому монастырю. Проехать осталось совсем немного, четырнадцать километров по асфальтовой дороге, проложенной в доперестроечные времена и не убитой ещё лесорубами, варварски вырубающими лес в заповедной зоне. Две делянки попались нам по дороге, и на душе сразу стало как-то неспокойно и грустно, от вида обезображенной земли и вывороченных корней беззащитных деревьев. Нет порядка на нашей земле, временщики и безбожники творят беспредел в моем Отечестве, превращая в пустыню все, к чему они прикоснутся.

Лес по краям дороги стоял нагой, соки жизни ещё не устремились вверх по стволам деревьев, почки не набухли нежной светло-зелёной клейковиной. Природа словно замерла, готовясь к переменам. Есть у неё такой маленький промежуток времени, когда зима почти ушла, но снег ещё лежит крупнозернистыми проплешинами в оврагах, да по берегам ручьёв и речушек, а весна пока не вступила в свои права, и окружающее пространство окрашено преимущественно в серые оттенки. Земля как роженица несёт в себе прекрасный плод, готовясь к величайшему таинству сотворения нового мира, когда за считанные дни, а то и часы, вдруг всё изменится, поменяются тона и полутона красок, и преимущественно заунывный серый цвет украсится брызгами изумрудной зелени с островками жёлтых лучиков самых ранних соцветий мать-и-мачехи, захватывающими все больше окружающее пространство.

Неузнаваемо изменится и полупрозрачный лес, просматриваемый насквозь, он вдруг словно распушится, станет ярче, веселее девственная поросль первых деточек-листочков сотворит удивительное по красоте покрывало, так радующее глаз после грязно-блеклых красок уходящей зимы.

Вот оно, торжество жизни, извечная победа добра над злом, Воскресение после смерти!

Быстро струился узенький ручеёк асфальта, мелькали километровые столбы, и захотелось мне вдруг не на машине, а пешочком, да с рюкзаком, пройтись по этой дорожке, чтобы было время поразмыслить о бренности нашего земного бытия, оставшись наедине со своими думами. Увы, но не испытываешь ты той благодати от приближения к святыне, когда летишь к ней на железном коне, где-то прерывается та духовная связь, которая незримыми нитями связывает тебя с Господом.

Вот почему так дорог мне Великорецкий крестный ход. Тот заряд Божественной благодати, который ты получаешь в нем, пройдя от начала и до конца 150 километров намоленного за шесть столетий пути, незримо подпитывает тебя весь год, и живёшь ты от крестного хода до крестного хода, первые полгода – воспоминаниями, вторые полгода – готовясь к новому походу на реку Великую, переписываясь и созваниваясь с друзьями-крестноходцами.

Наконец мы подъехали к цели нашего путешествия, впереди, в распадке, показался купол главного храма Кылтовской обители. Медленно скатились с довольно внушительной горки к воротам, которые одиноко стоят при въезде на территорию монастыря. Ограды нет. Кругом тишина и запустение. Не видно ни жителей маленькой деревеньки, ни монахинь. К двенадцати часам все службы в монастыре уже закончены, местные жители обрядились и сидят по домам, прячась от непогоды. Не видно собак, которые обычно встречают незнакомца звонким любопытным лаем. Только большой рыжий кот плавно и важно прошествовал перед нами, направляясь по каким-то своим, одному ему ведомым делам.

Через плотное покрывало тучных серых облаков вдруг стали пробиваться сначала робкие, затем все более настойчивые лучики яркого весеннего солнца, однако тепла не чувствовалось, холодный колючий ветер напоминал нам, что весна ещё не вступила окончательно в свои права.

Двери главного храма обители – собора Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев – оказались закрытыми. Обойдя вокруг культового сооружения, мы вернулись к старинному двухэтажному зданию, в котором располагались монашеские кельи, трапезная и тёплый храм. Там нас уже поджидала молодая монахиня Пина, которая проводила нас до собора. Служба в храме ведётся только в летнее время, поскольку он неотапливаемый. В церковные праздники в монастырь приезжают священники из близлежащей церкви в Серёгово или из Сыктывкара. Частенько навещает обитель и владыка Питирим.

Горестное запустение монастырской обители. Все строения старые, неухоженные, не хватает здесь крепкой хозяйственной мужской руки. Завхоз Володя, с которым мы успели познакомиться, явно не справляется с огромным ворохом проблем по обустройству монастырского подворья.

Домики местных жителей вплотную жмутся к стенам храма, словно ищут у него защиты, как бы желая напитаться той благодатью, которая исходит от его мощных стен. Хотя, скорее всего, те, кто строил хатки в такой близости от собора, думали совсем не об этом, а о том, как бы побольше забрать пространства у духовной обители слуг Христовых – беззащитных монахинь, которые семь долгих лет противостояли богоборческой власти.

В 1918 г. монастырь упразднили, монахинь выгнали, а в храме устроили колонию для малолетних преступников. Прекрасный собор изуродовали до неузнаваемости, все внутреннее пространство перестроили, заполнив его небольшими клетушками-камерами в три этажа. Уничтожили уникальную систему отопления здания, залив бетоном воздуховоды, которые были устроены внутри тол[1]стенных двухметровых стен. Вентиляционные каналы в них были проложены таким образом, что достаточно было два раза в месяц протопить храм в холодное время, чтобы тепло внутри огромного помещения, а высота от пола до купола составляет 28 метров, сохранялось две недели.

Сейчас мы даже примерно не можем представить себе, на сколько прекрасно было внутреннее убранство церкви. По данным архивов НКВД, только золота и серебра из монастыря был вывезен не один десяток пудов. На главной святыне обители – Животворящем Кресте Господнем – помимо других украшений, в том числе и драгоценных камней, находилось 100 золотых роз.

Колокол собора – благовест – был настолько велик, что им свободно можно было накрыть тройку лошадей. Куда делись колокола, до сих пор неизвестно. Игуменья Стефанида утверждает, что вывезти их красноармейцы не могли вследствие огромных размеров, скорее всего, они спрятаны где-то на территории монастыря. Когда несколько лет назад военные «прозванивали» миноискателем останки разрушенной колокольни, они наткнулись на несколько участков, где прибор показывал наличие большого количества серебра и меди под землёй.

Каждый верующий приходит в церковь своей тропиночкой. Так и в Крестовоздвиженский монастырь люди приезжают по разным причинам. Но главное, что неодолимо влечёт их сюда – это святыни монастыря, приложившись к которым и хотят они попросить у Господа помощи в делах, здоровья себе и своим близким. Поклониться чудодейственному Кресту Господнему, иконам Божией Матери – Феодоровской и «Нерушимая стена».

Игуменья Стефанида охотно рассказывает паломникам о том, как многие люди смогли получить по своей вере исцеление. Об этом не раз писала пресса. Неслучайно сюда стремятся и бездетные родители, и люди со слабым зрением. Приезжают сюда и потрудиться. Ярко-синий купол с золотыми звёздами (до революции они были из драгоценного металла), который красуется над храмом, обновлён руками молодых трудников, помогающих обители. Здесь очень нужны помощники.

Как часто мы едем за тридевять земель, чтобы поклониться мощам или иконе того или иного святого, не зная, а порой и не желая знать, что православные святыни находятся у нас совсем рядом, в нескольких десятках или сотнях километров. И нужно сделать лишь небольшое усилие, чтобы по вере, по молитве обрести душевный покой и, быть может, исцеление, о котором столько просил.

Николай Лудников

Из книги «Тропинка к Богу»