Большинство из нас даже не догадывается о том, как много в современном русском языке так называемых «старославянизмов» (или, иначе, просто «славянизмов»). Эти слова и выражения, которыми мы пользуемся ежеминутно не только в книжной, но и в повседневной речи, пришли в древнерусский язык из старославянского в конце X века – вместе с распространением христианства и созданием славянской письменности. Пришли, да так навсегда в русском языке и остались. Некоторые учёные считают, что славянизмы составляют почти половину нашего активного словаря. Как же их распознать?
Есть множество явных признаков слов старославянского происхождения. Их проще увидеть, если сопоставить славянизмы с однокоренными русскими словами. Но сразу расставим акценты: старославянский язык был высоким, книжным, он обращался к сфере духовной, а древнерусским языком наши предки пользовались в повседневной, бытовой жизни. Вот так и получилось, что общий смысл у слов, казалось бы, один, а применение разное: славянизмы часто используются в более высоком или переносном значении, теряют буквальность. А иногда русский и старославянский варианты одного слова расходятся по смыслу и начинают обозначать разные понятия. Бывает и так, что исконно русские слова уходят из языка, освобождая место славянизмам.
Стража настороже
Ещё в начальной школе на уроках русского языка мы познакомились с чередованиями -оро-//-ра-, -оло-//-ла-. Давайте сопоставим несколько пар однокоренных слов: врата (привратник, вратарь) – ворота (наворотить); глава (заглавие, главный) – голова; град (Волгоград, ограда) – город (огород); власы (власяница) – волосы, злато (златоглавый, Златовласка) – золото; шлем – шелом (ошеломить) и т. д.
Вы, конечно, догадались, что первые места в приведённых парах занимают славянизмы. В корнях этих слов мы видим сочетания -ла-, -ле-, -ра-, -ре-, которые в языкознании принято называть неполногласными. А в русских словах на их месте находятся соответственно полногласные сочетания -оло-, -ело-(-еле-), -оро-, -ере-. Неполногласие – это один из звуковых признаков старославянского происхождения русских слов.
Так что слова в парах, конечно, однокоренные, но вот происхождение у них разное.
Многие из славянизмов мы встречаем преимущественно в художественной литературе. Например, у Пушкина: «И тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных…»; «Там царь Кощей над златом чахнет…»; «Там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой…». Чреда, злато, брег – эти «старинные» слова так и дышат высокой поэзией. Но другие их «товарищи» вполне освоились и в других сферах нашего общения.
Горячий ужин и горящая свеча
Ещё одна примета славянизмов – начальное ра— или ла— на месте русских сочетаний ро-, ло-: ладья – лодка, равный – ровный, растение – рост, разница – розница, работать – робить (этого варианта нет в русском литературном языке, но он сохраняется до сих пор в некоторых говорах: архангельском, вологодском, вятском, пермском, рязанском, калужском, смоленском).
Если мы встречаем в слове сочетание -жд-, которому в однокоренных словах соответствует -ж-, значит, перед нами опять славянизм: хождение – хожу, одежда – одёжа (этот вариант считается просторечным или устаревшим, и его тоже можно встретить в разных русских говорах), надежда – надёжа (помните, в исторических книгах и фильмах встречали выражение «надёжа-государь»?), чуждый – чужой, между – меж, виждь (у Пушкина: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли…») – вижу и т. д.
Чередование щ//ч, с которым мы тоже знакомы из школьной программы, – это тоже результат взаимоотношений славянизмов и собственно русских слов: освещение – свечение (свеча), нощь – ночь, мощь – мочь, дщерь – дочь, горящий – горячий, могущий – могучий, ревущий – ревучий, лежащий – лежачий и т. д. И получается, что все причастия с суффиксами -ущ— (-ющ-) и -ащ— (-ящ-) – это тоже старославянское наследие. А русские причастия с соответствующими суффиксами -ач— (-яч-) и -уч— (-юч-) постепенно стали именами прилагательными: ползучий, жгучий, живучий, ходячий…
Почему ход крестный, а отец крёстный?
О старославянском происхождении слов нам расскажут и некоторые начальные гласные звуки. Русское слово, начинающееся с я-, будет иметь соответствие-славянизм с начальным а-: ягнёнок – агнец, я – аз; начальному русскому о— будет соответствовать старославянское е-: олень – елень, один – един, озеро – езеро, осень – есень (отсюда и фамилия Есенин); а русское у— в начале слова соотносится со славянским ю-: уродливый – юродивый, уг (отсюда «ужин») – юг.
Мы все знаем, что в церковнославянском языке нет звука, обозначаемого буквой Ё. Под ударением он произносится как Е. Во всех молитвословах по этому поводу дается примечание: надо читать «зовем», а не «зовём», «твое», а не «твоё», «мое», а не «моё» и т. д. А в нашей современной речи есть пары однокоренных слов, в которые входят и старославянский, и русский варианты: небо – нёбо, крестный (ход, путь) – крёстный (отец), надежда – надёжный, одежда – одёжка и т. д.
Нередко школьники, читая вслух стихотворения русских классиков, делают ошибку, произнося современный вариант слова с ударным Ё. Между тем рифма нам подсказывает другое произношение – книжное, старославянское по происхождению, с ударным Е. Вновь обратимся для примера к наследию Александра Сергеевича, а именно к его стихотворению «И. И. Пущину»:
Мой первый друг,
мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
У Пушкина – не уединЁнный, занесЁнный (как мы говорим сегодня), а уединЕнный, занесЕнный – так же, как в рифме «бесценный».
Этот признак славянизмов мы наблюдаем и в молитве «Отче наш»: «Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое…». А еще здесь есть такой очевидный старославянский признак, как сочетание -жд-, которому соответствует древнерусское -ж-: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…» (даждь – дажь).
В этой же фразе есть удивительное слово, тоже имеющее старославянское происхождение: насущный. Давайте подробнее остановимся на нем, хотя это, казалось бы, нарушает последовательность наших лингвистических наблюдений: сегодня на очереди должно быть слово «еси». Но на самом деле никакого нарушения нет: скоро мы вместе в этом убедимся.
По сути дела
Итак, что же означает слово «насущный»? Словари современного русского языка дают такое толкование: «имеющий важное жизненное значение, безусловно необходимый». Насущный – это перевод греческого слова epiousios, которое буквально означает «на (epi) текущий (ousia) день».
Насущный, существовать, сущность, существенный, существительное – все эти слова, как представляется, образованы от слова «суть». Суть – то же самое, что сущность: самое главное и существенное в чем-либо, центр, стержень, основа любого предмета, явления, действия: «Во всем мне хочется дойти до самой сути: в работе, в поисках любви, в сердечной смуте…» (Б. Л. Пастернак).
Но тогда не очень ясны структура, а то и смысл некоторых фраз, встречающихся нам в русской художественной литературе, в исторических документах, иногда в научных текстах: «Итальянцами им не бывать, разве потомкам их, а русскими они уже не суть» (П. А. Вяземский); «Религия и наука суть два способа объяснения одной и той же реальности» (С. Л. Франк). При чем здесь «сущность»? Как это понятие вписывается в предложенные примеры?
Аз есмь, они суть
На первый взгляд, никак. Потому что здесь «суть» – не имя существительное, а глагол! Точнее, одна из форм глагола «быть». Какие формы этого глагола мы можем встретить в современных текстах? Был, была, было, были – это в прошедшем времени. Буду, будем, будешь, будете, будет, будут – в будущем. А в настоящем? Только одну форму: есть. И это «есть» мы используем для любого лица, числа и рода: я есть, ты есть, мы, вы, он, она, оно, они – тоже есть.
Но не так было в истории русского языка. Когда-то каждому из этих местоимений соответствовала отдельная форма глагола быть (точнее, быти – так он раньше произносился): я есмь, мы есмъ (здесь твердый знак – это буква «ер», она обозначала очень короткий гласный звук, похожий на У или Ы), ты еси, вы есте, он (она, оно) есть, они суть.
Эти формы практически полностью совпадают со старославянскими. Их принял и церковнославянский язык, только с местоимением «мы» здесь сочетается глагольная форма «есмы».
Вот мы и добрались до слова «еси» в молитве Господней: «Иже еси на небесех…». Мы обращаемся к Господу, а значит, мысленно используем местоимение «Ты» и соответствующую ему форму глагола «быти»: Ты, Отче наш, Тот, Который существуешь (живешь, находишься) на небесах… Конечно, по-русски мы так не говорим. Мы скажем: Ты, Тот, Который существует… Но, хотя между современным русским и церковнославянским немало общего, различий всё-таки тоже очень много, и они касаются в том числе построения предложений.
Ещё одно различие мы увидим на примере текста Евангелия от Матфея (18:20): «идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их».
Что это за форма такая: «еста»? Разгадка кроется в числительном «два», с которым это слово сочетается. Мы имеем дело с так называемым двойственным числом, которое в современном русском языке отсутствует (хотя прекрасно существовало в древнерусском). Оно использовалось, когда речь шла о двух предметах, животных, людях: мы (двое) есве, вы (двое) и они (двое) еста.
«От естя люди не плачут»
Вообще, формы древнего русского глагола «быти» имели очень разную и очень интересную судьбу. Вот несколько примеров.
Пример первый. Вернемся к форме «суть». Вот что такое «суть» изначально: (они) существуют, имеются, находятся, являются. А в современном русском языке, как мы уже выяснили, эта глагольная форма превратилась в существительное. Такое превращение – довольно редкое для нашего языка явление. Но слово «суть» сумело разрушить все языковые стереотипы.
Как имя существительное оно впервые было включено в словарь Владимиром Ивановичем Далем. Мы не найдем его в произведениях классиков русской литературы XVIII — первой половины XIX века. Зато сейчас — и в жизни, и в литературе – оно широко используется.
Пример второй. Слова «существовать», «существо», как предполагают учёные, появились в русском языке ещё до того, как форма «суть» стала существительным. То есть они образовались от одной из форм глагола «быть», у которого тоже есть свои производные: «бытие», «будущее», «быт», «бытовать». Не отстала от этого процесса и форма «есть»: от нее образованы слова «естество», «естественный». Совершенно удивительная история.
Пример третий. Форма «есть» продолжает использоваться как глагол-связка, но уже не только с местоимениями «он», «она», «оно», а со всеми личными местоимениями, но чаще всего в научных определениях: «Земля есть планета».
Но, кроме того, эта форма стала еще и смысловым глаголом, она приобрела другое значение – не «существовать», а «иметься»: «У Оли есть котенок, у Коли есть щенок».
Пример четвёртый. В словаре Владимира Даля представлены записанные в разных местностях России пословицы, в которых слово «есть» тоже используется как существительное:
«Из нета не выкроишь естя».
«По естю и нет живет».
«От естя люди не плачут».
Правда, широкого распространения такое превращение не получило.
Чтобы быть
Вот мы и попытались «дойти до самой сути», следуя вынесенным в название статьи словам из стихотворения Бориса Пастернака. Поразмышлять здесь можно ещё о многом – не только с языковой точки зрения, но и с философской, и с богословской. Ведь, исследуя историю слов, мы задумались о сущностных вещах, об их сути, о самом нашем существовании… Мы обнаружили, что насущный – это необходимый для того, чтобы жить, чтобы существовать. Чтобы БЫТЬ. Для БЫТИЯ.
Мы по-настоящему живы только насущным. Всё остальное – лишь дополнение к жизни, иногда полезное, иногда приятное, иногда бессмысленное, иногда откровенно вредное. И, обращаясь к Господу с просьбой о хлебе насущном, мы говорим: дай нам самое главное. Лишнего просить не надо…
А в следующий раз, обращаясь к молитве Господней, мы поразмышляем над словом «небеса», а заодно продолжим искать следы старославянизмов в русском языке.
Оксана Беляева
«Колокол Севера» № 5(124) октябрь 2025 г.
В кладезе славянских речений — златые струи вод Господних. В нем и звезды, и лучи, и ангельские гласы, и камение многоцветное, и чистота снега горного светлейшая!
В. Никифоров-Волгин